Николай Загускин. ЧТО С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ И ЧЕМ КОНЧАЕТСЯ

Первый мой общеэкранный фильм был документальным. Назывался он «Корабли начинаются с имени» и рассказывал о старом судне, отплававшем свой век. Это был теплоход «Челюскинец» — один из первенцев отечественного судостроения.

— Чем короче, тем лучше, — подбадривал себя и нас Литвяков.

Как всякий начинающий автор, я считал своим долгом присутствовать на производственной кухне и подавать шеф-повару то соль, то специи, подчас не вовремя или не те, что нужно.

Впрочем, при съемках в квартире Конецкого от меня и впрямь была некоторая польза. Мы с Виктором однокашники по военно-морскому училищу, и его хоть в какой-то мере ободряло присутствие знакомого человека среди толпы вдруг набежавших операторов, осветителей и ассистентов.

И все-таки в начале работы он заметно нервничал, напрягался перед камерой. Напряжение снимал с помощью чая — при каждой паузе делал глоток-другой прямо из носика фарфорового чайника с цветочками. Древний чудодейственный китайский напиток! В Европу он попал с большим опозданием, но с великой пользой для нас, живущих ныне… С каждым кадром и с каждым глотком чая Виктор становился раскованней, уверенней. Вот как это происходило.

Литвяков: «Софиты!.. Мотор!..»

Виктор: «Минуточку!» — и глоток из носика. Затем свободный полет мысли, и Литвяков радостно потирает руки.

Виктор мои телодвижения заметил и действия свои прокомментировал. Оказалось, что северные нравы здесь ни при чем, это он от мамы такую маскировку придумал; к тому же коньячок, в умеренных дозах, конечно, помогает в работе…

Литвяков смонтировал фильм за несколько часов, на едином дыхании. Легкость, с которой он это сделал, и кажущаяся необязательность некоторых сценок придали картине теплоту, достоверность и еще что-то, трудно выразимое словами.

Студия сохранила и знамя и премию.

Премьера фильма состоялась в одном из городских кинотеатров. Маленький фильм тронул зрителей до слез, в самом буквальном смысле этого слова. Быть может, потому, что в зале было много моряков и членов их семей.

Когда поступило приглашение к окошечку студийной кассы, я позвонил Конецкому и сказал, что хотел бы поделиться творческими успехами в финансовом их исчислении. Виктор категорически отказался, хотя и сидел в то время на мели.

— Дорогой мой, — сказал он с высоты многоопытного члена аж двух творческих союзов, — сценарий, дикторский текст — все это не главное в картине. Главное — «пробить» картину во власть имущих инстанциях. Вы с Литвяковым «пробили», — стало быть, и трофеи ваши.

Пришлось действовать обходным путем. В канун 23 февраля по нашему с Литвяковым спецзаказу в подарочном отделе Елисеевского магазина соорудили корзину с марочными коньяками и всякой деликатесной снедью. Туда же мы пристроили китайскую ручку с золотым пером и бутылку чернил. Пакет был доставлен Конецкому посыльным.

Развязав синюю ленточку, Виктор обнаружил записку: «Чернила залей в авторучку, а куда заливать коньячок — сам знаешь!».