СЕРГЕЙ НАДЕИН

ВАРЯГ

Рассказ

Трель будильника расколола тишину, эхом отражаясь от металлических переборок. Старший мичман Анатолий Михалыч Язов, откинул одеяло и, потягиваясь, сел на койке. Каюта больше напоминала жилую комнату. Книги на полочке, фотографии из флотской жизни на переборках, электрочайник. Даже самодельный коврик, сплетенный из пропиленовых шнуров, на полу возле койки. Скромно, но уютно. Михалыч по-военному быстро начал одеваться.

– Морская гвардия идёт уверенно, любой опасности глядит она в глаза, в боях испытана, в вине пропитана, морская гвардия для недругов гроза! – напевал он, застёгивая флотский китель. – Ничего, старушка, мы ещё повоюем! А теперь – чайку!

Но воды в чайнике не оказалось. Он достал канистру, но и там нет воды.

– У нас небольшая командировка, – пробубнил мичман, накинув бушлат, и, прихватив канистру, вышел из каюты.

Нет былого порядка и чистоты на боевом корабле. Лодка полностью разобрана, висит проводка, местами ржавчина, демонтированы узлы. Лодка на ремонте. В полумраке мичман прошел по отсекам и поднялся по вертикальному трапу к верхнему рубочному люку.

Открыв люк, Михалыч поежился. На улице шел мокрый снег с дождем. Но делать нечего. Поднявшись на верхнюю палубу и закрыв люк, Михалыч осмотрелся. Не было привычного плеска волн и крика чаек, не было причала и стоящих рядом боевых кораблей, не было сопок и гарнизона. Кругом были корпуса судоремонтного завода. Лодка стояла в доке. Спустившись по приставному трапу, обходя лужи, Михалыч зашагал между цехов и стапелей.

Его здесь знали почти все.

– Привет Михалыч!

– Михалыч, что чайку решил попить?

– Михалыч, когда в моря? Скоро врастёт твоя субмарина в док и будет одно целое!

Пока Михалыч набирал воду в заводской столовой, к нему подошла повариха Галя.

– Михалыч, пойдем, супчику налью, а то от домашней пищи-то совсем, наверно, отвык.

– Не положено! Да и тебе влетит.

– Гляньте-ка, какой строгий! А человека бросить без довольствия положено?

– Накладки бывают. Начальство скоро должно приехать. Разберемся.

– Ладно, не уходи минуту.

Сбегав на кухню, Галя вернулась с пирогами.

– Это от меня лично, и не возражать! – сказала она, вручая Михалычу пакет с пирогами.

– Спасибо тебе, добрая женщина. Родине тебя не забудет.

– Иди уже… воин.

Михалыч, устроившись по домашнему, собрался попить чайку на мостике, и заодно послушать новости по старенькому приёмнику. Вдруг до него донесся подозрительный смех. Михалыч решил проверить, кто это прибыл на вверенный ему объект, и высунулся из люка.

Возле лодки стояли два молодых парня спортивного вида. Они, увидев мичмана, замолчали от удивления.

– Мужик, ты кто?

– Я вам не мужик, я вахтенный.

Пацаны залились смехом.

– Вахтенный по металлолому, – засмеялись парни.

Мичман разозлился:

– Ржать дома будете. Ну-ка, прочь от военного объекта.

Строгий вид мичмана не напугал незваных гостей.

– Ты, дядя, не шуми, твой военный объект нами куплен как металлолом, так что собирай манатки и вали к жене! Завтра начинаем её резать, так чтоб и тебя вместе с ней… не того.

И парни опять нагло засмеялись.

– Щас вы у меня поржёте!

Мичман достал пистолет и передёрнул затворную раму. Грохнул выстрел.

– Следующий выстрел по ногам!

– Ты чего офигел? Тебе сказано, это наша лодка, мы её купили.

– У вас, ребятки, наверно не все дома! Это боевой корабль, находится на ремонте, после которого будет направлена на выполнение боевой задачи. Я здесь приставлен от экипажа лодки с целью сбережения военного объекта. Так что не доводите до греха! Кругом и бегом отсель!

– Ладно, командир, завтра разберёмся.

Пацаны ушли, а мичман побежал на проходную звонить.

Дежурный по проходной давно уже знал Михалыча и давал ему телефон, хотя за это могло и влететь от начальника караула.

– Это ты там палил?

– Да, совсем страх потеряли, сволочи. Говорят, лодку купили на металлолом, резать будут. Надо же такую ерунду придумать! Бандюги! Я вот в часть позвоню, пусть караул с оружием пришлют, а то они завтра разобраться обещали.

– Что из боевого палишь?

– Да нет, газовый. Боевой я в оружейку сдал. Лежит мой «макарыч», меня дожидается.

Михалыч набрал номер.

– Бизнес-центр «Эльдорадо» слушает.

– Ошибся, наверное, – бросил дежурному Михалыч, сбросив звонок. И опять позвонил.

– Бизнес-центр «Эльдорадо» слушает.

– Простите девушка, это был номер войсковой части, наверно сменился, не подскажите новый?

– Совершенно верно, это бывшая территория базы ВМФ. Часть расформирована, здание выкупила наша фирма, теперь здесь бизнес-центр.

– А куда переехала часть?

– Ее больше нет. Могу чем-то ещё помочь?

– Помочь больше не чем.

– Тогда до свиданья.

– Минутку девушка, а почему «Эльдорадо», это ведь в Америке?

– Теперь так модно. До свиданья.

Присев на лавочке возле проходной, Михалыч достал «Беломор» и закурил. К нему подсел караульный и тоже закурил.

– Я тебе ещё зимой говорил, что про тебя забыли, а ты «не может быть, не может быть».

– Про меня ладно, а лодка как? Нам нужен всего-то плановый ремонт и в бой. Это же боевой корабль.

– Ну не знаю, разоружение, наверно. Ты теперь куда?

Придя на лодку, мичман снял в своей каюте фотографии, покидал нехитрые пожитки в чемоданчик. Навалившаяся тоска душила. Взяв папиросы, Михалыч вышел из каюты в трюм и вдруг в глаза бросились оставшиеся с ремонта баллоны с кислородом и ацетиленом.

Мичман замер, принимая решение.

На следующее утро к доку подъехали машины. Из них по-хозяйски, вышли спортивного вида пацаны и милиционер с мегафоном. Пощелкав кнопкой управления, страж порядка начал в него кричать:

– Гражданин, немедленно покиньте чужое имущество, иначе вы будете привлечены за сопротивление.

Со скрипом открылся люк. Из него показался мичман при полном параде.

– Гражданин, немедленно покиньте чужое имущество, иначе вы будете привлечены за сопротивление, – опять прокричал милиционер.

Мичман поставил на рубку магнитолу и нажимает кнопку. Над цехами завода зазвучало: «Наверх вы, товарищи, все по местам...»

Мичман достал из кармана свою парадную трубку, закурил.

Милиционер продолжал надрываться:

– Гражданин, немедленно покиньте чужое имущество, иначе вы будете привлечены за сопротивление. И прекратить этот концерт!

Рабочие завода подняли головы.

– Михалыч чего-то задумал!

– Довели человека!

В трюме из баллонов с шипением вырвался газ.

Над цехами летели слова песни: «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»! Пощады никто не желает!»

Мичман вздохнул и проронил:

– Как скажите! Господа, концерт окончен!

И в ту же минуту Михалыч бросил свою парадную трубку в люк.

Грохнул взрыв. Эхо пронеслось по Васильевскому острову и вскоре затихло где-то во дворах.

2010 год

ПАМЯТЬ ВОЙНЫ

Рассказ

– Мина по правому борту!

Экипаж тральщика бросился по местам.

– Право руля!

– Поздно, товарищ капитан, не успеем.

– Кто это на верхней палубе? Почему не по форме?!

– Матрос Бойко, товарищ капитан.

Матрос, разбежавшись по палубе, ласточкой нырнул за борт.

– Что он делает?

Матрос, вынырнув, мощными гребками поплыл к мине. Подплыв, он схватился за ее «рога» и погрёб прочь от тральщика.

– Фу, спасены!

– Снято!

Улыбки пробежали по уставшим лицам съёмочной группы. Пора заканчивать, уже вечер. «Тральщик» – переделанный рыболовецкий траулер, с деревянной пушкой на носу и элементами корпуса из пенопласта, был пришвартован к пирсу. Осветители начали сматывать кобеля, а реквизиторы собирать имущество «Ленфильма».

– А где мина?

– Какая мина?

– Да макет корабельной мины, которая в последней сцене.

– Ё-моё, забыли!

Подхваченная течением пенопластовая мина качалась на волнах, метрах в ста от берега. Собравшаяся на берегу съёмочная группа, с тоской наблюдала как ветер и течение уносит ее всё дальше и дальше. Можно было бы догнать на лодке, но все устали за съёмочный день и энтузиастов не нашлось.

– Пусть плывёт, будет типа память о войне. Никто ведь не знает, что это макет.

– Точно, наш вклад в вахту памяти!

И все успокоились.

Красавец контейнеровоз класса «река-море» шёл домой. До входа в главные морские ворота Петербурга оставалось минут пятнадцать. На мостике все моряки при полном параде. На лицах довольные улыбки.

Всё испортил возглас дежурного штурмана. Он, как и положено, стоял в рубке с биноклем в руках и смотрел вдаль.

– Прямо по курсу мина!

Все оцепенели. Сложно было переключиться с греющих душу мыслей о доме на такие вводные.

– Что? Что ты сказал?

– Товарищ капитан, мина!

Капитан подбежал к штурману и вырвал бинокль из рук. Мельком взглянув на смертельную опасность, он гаркнул на всю рубку:

– Право руля!

– Нельзя, товарищ капитан! Узкий фарватер, вылетим на мель. Это же Финский залив!

Все столпились у иллюминатора.

– Блин! Прямо на неё идём!

– Хана судну...

– Да, такие мины линкоры напополам разрывали.

– Что делать-то?

– А-а-а-а-а! Бляха муха!

И старпом, разбежавшись по рубке и сверкнув золотом погон, ласточкой выпрыгнул в открытый иллюминатор. Это сработало как детонатор. Весь комсостав, включая рулевого, дружно попрыгал за борт.

Капитан рявкнул по громкой связи:

– Идём на мину, спасайся, кто может! – Он тоже, врубив сигнал аварийной тревоги, бросился за борт.

– Не поняли команду, повторите. Эй, на мостике, повторите, что случилось?

Но на мостике уже никого не было.

Мина деревянными рогами проскреблась по всему борту и осталась за кормой, идущего на полном ходу судна. А в его рубке механик и мотористы выясняли, как управлять судном и гадали – куда все делись.

Но закончилось всё хорошо. Ход застопорили, команду выловили, мину забрали на память. В порт всё же опоздали.

2012 год

КОГОТЬ ТИГРА

Рассказ

«Ну и зачем они мне нужны?» – думал старший мичман Шмыгло. Он стоял перед небольшой шеренгой матросиков.

– Наряд на работы, должны искупать свою вину, – ответил капитан- лейтенант, эпатировавший бедолаг на трудовую повинность.

– Я понимаю, – протянул старший мичман, – но мне-то губарей только и не хватало, они наработают… Пусть лучше вон копают чего-нибудь…

– Наряд в ваш экипаж.

– Да, нашему гвардейскому экипажу этого счастья как раз только и не хватало… А чего это они такие тихие?

– Молодые ещё, только присягу приняли.

– Бог ты мой, – Шмыгло скрестил руки на животе, – так ещё и салаги!

– Да, решили, так сказать, отметить принятие присяги. К кому-то на присягу приехали родители и привезли чачу. А эти, вместо того что бы как честные матросы ВМФ вылить эту гадость, каплей поперхнулись… Устроили банкет после отбоя. Утренний перегар и выдал нарушителей.

Шмыгло еле подавил улыбку.

– Понятно. Согласен, салаг учить флотской науке надо. Беру троих на сегодня.

Каплей облегченно вздохнул и повёл остальных арестантов дальше.

– Значит так, бойцы, – предвкушая хорошее цирковое представление, Шмыгло покачался с каблуков на носки. За спиной у него стали собираться зрители из числа мичманов и молодых лейтенантов. – Будем изучать материальную часть и активно готовить корабль к боевому походу.

«Толку от этих алкоголиков всё равно никакого, – подумал старший мичман, – а народ повеселить – дело святое».

И его понесло.

– Наш боевой корабль стоит в доке и готовится к выполнению боевой задачи по борьбе с сомалийскими пиратами. Как вы понимаете, всё должно работать исправно. Поэтому, в целях борьбы с коррозией, все металлические детали из экономии обрабатываются отработанной соляркой.

Народ за спиной у старшего мичмана тихонько прыснул.

– Ты, – Шмыгло ткнул толстым пальцем в цыплячью грудь первого матросика, – поднимаешься на борт нашего славного корабля, проходишь в машинное отделение и приносишь для начала литра полтора отработанной солярки.

– А в чём, товарищ старший мичман?

– Там выдадут! Бегом, раз-два.

– Есть, – и матросик сорвался с места.

Шмыгло обвел группу зрителей довольным взглядом и продолжил издеваться.

– Ты, – старший мичман ткнул пальцем в грудь второго матроса, – и ты. Вам особое задание. Представьте ситуацию. Наш боевой корабль идёт на полном ходу и вдруг где-то с боку появляются сомалийские пираты. Враг должен быть уничтожен, но на полном ходу как в него попадёшь? Надо резко остановиться. Да?

– Так точно, товарищ старший мичман.

– Так вот. Тормозов у корабля, конечно, нет. Что надо сделать?

– Не знаем, товарищ старший мичман.

– Эх, салаги! Надо резко отдать якорь. Он цепляется за дно и, пожалуйста, стреляй не хочу! А для этого якорь должен быть острый и изящный как коготь тигра. А наш, – Шмыгло указал на якорь, лежащий на палубе дока, – затупился в боевых походах. Так вот, ставлю боевую задачу!

Шмыгло взял кусочек мела и нарисовал обводы на лапах якоря.

– Что бы к обеду эта главная деталь корабля была обработана согласно эскизу. Ясно?

– Так точно, товарищ старший мичман.

– Вот вам инструмент, – Шмыгло протянул матросам два напильника.

Толпа зрителей, еле сдерживая хохот, потащила старшего мичмана за собой.

– Пошли, покурим!

Матросы яростно взялись за выполнение боевой задачи, но через минут десять, стало ясно – задача невыполнима! Высоколегированная сталь не поддавалась обработке напильником. Тоска и ужас овладели новобранцами. Ведь из-за них боевой корабль теперь не сможет уничтожить пиратов и те захватят очередной танкер. И, казалось бы, наказание за невыполнение приказа неминуемо.

Но! Никто не знал, кем был на гражданке матрос Климов. А он был газорезчик. Его полный отчаянья взгляд выхватил из многообразного пейзажа судоремонтного завода до боли знакомую вещь – газосварочный пост.

– Митька! Спасены!

Когда Шмыгло вернулся с перекура, якорь был оттюнингован согласно заказу, а матросы фанатично зачищали заусеницы напильниками.

На гауптвахте приоткрылось квадратное окошко железной двери.

– Еду заберите.

Старший мичман Шмыгло взял алюминиевую миску с кашей и присел на нары. «Пятнадцать суток за каких-то салаг! Где справедливость! Не тот уже флот, не тот!».

2011год

ЭКСПЕДИЦИЯ

Очерк

Самолёт Пилютова

В середине сентября 2015 года пароход «Северодвинск» поднял якорь и отошёл от причальной стенки в Шлиссельбурге. Экспедиция была задумана ещё шесть лет назад, но никак не складывалось. И вот, наконец, мы идем к намеченной цели.

На борту парохода находились члены экспедиции, организованной Советом по флоту и водным коммуникациям Ленинградской области при содействии Русского географического общества.

Палуба парохода была облюбована для водолазного снаряжения, сами люди собрались в кают-компании у карты «Дороги жизни», датированной 1941 годом. Цель экспедиции – найти самолёт героя Советского союза Петра Пилютова.

Экспедиция – это серьёзное мероприятие. И дорогостоящее. Почему самолёт именно Пилютова? Что он сделал выдающегося во время войны? За что получил Звезду Героя?

Пётр Пилютов родился 23 декабря 1906 года в деревне Лучин (ныне Рогачевского района Гомельской области) в семье крестьянина. Окончил неполную среднюю школу. С 1924 года – рабочий металлургического завода в городе Аша Челябинской области. С 1928 года в Красной Армии. Окончил военную Школу авиационных техников в 1932 году, Качинскую военную школу лётчиков в 1935 году. Участник спасения челюскинцев в 1934 году, боёв у озера Хасан в 1938 году, советско-финской войны 1939–1940 годов. Нормальная советская биография, каких было много в то время.

Но, героями не рождаются, характер формируется долгие годы, шлифуется, проходит испытания и как результат – готовность человека к подвигу.

Что такое подвиг? Если кратко, то – это когда человек знает, что он погибнет, но всё равно идёт на смерть, потому что надо. Так поступил и Пётр Пилютов.

…В ноябре 1941 года ударили ранние морозы. Навигация на Ладоге закончилась, но коммуникация продолжала действовать. Через Ладожское озеро была проложена ледовая трасса, которая для защитников города и всех ленинградцев стала Дорогой жизни.

Противник подвергал Дорогу жизни непрерывным ударам. Днём и ночью над Ладогой не смолкал рёв моторов вражеских самолетов. Фугасные бомбы и артиллерийские снаряды взламывали лед, вызывали людские потери, гибель автотранспорта.

Самоотверженно, проявляя чудеса героизма, защищали Дорогу жизни наши летчики и зенитчики. Надо отметить, что к тому времени господство в воздухе принадлежало немцам. Основной парк авиационной техники истребителей у врага составляли самолёты – Bf-109, или мессеры. На Восточном фронте в 1941–1942 годах Bf-109 продемонстрировал явное превосходство над основными типами советских истребителей, особенно над устаревшими бипланами И-15и И-153, а также прославившемся в небе Испании монопланом И-16. Современная аэродинамическая схема Bf-109, сочетание мощного двигателя водяного охлаждения и высокой удельной нагрузки на крыло, давала немецкому истребителю множество шансов добиться победы в бою с легкими, манёвренными, но аэродинамически менее совершенными противниками. Преимущество в горизонтальной скорости дополнялось способностью немецкой машины набирать большую скорость в пикировании – до 700 км/ч и выше (фактически, скорость ограничивалась лишь прочностью конструкции и управляемостью, резко падавшей на высоких скоростях), а также способностью сохранять набранную скорость при переходе в горизонтальный полет и в набор высоты. Его советские оппоненты были лишены подобных возможностей, поэтому излюбленной тактикой пилотов Bf-109 в бою с И-16 и бипланами стала атака с превышения, и последующий уход «горкой» вверх. В таких условиях у советских пилотов не было шансов ни догнать Bf-109, ни навязать ему свою манеру боя, фактически, им приходилось только обороняться. На «собачью свалку» на горизонталях, где советские самолеты имели явное преимущество, пилоты Bf-109 просто не шли, сводя бой к последовательности пикирований, обстрелов цели и уходов вверх с занятием позиции для последующей атаки. Единственным тактическим приемом, на который приходилось рассчитывать пилотам «ишаков», была лобовая атака. Если они замечали идущий в атаку с превышения «мессер», то старались немедленно развернуться навстречу, используя хорошую горизонтальную манёвренность своих самолетов.

Проведённые перед началом Великой Отечественной войны сравнительные испытания новых советских истребителей (выполненных по современной схеме, подобной «мессершмиту», «спитфайру» и другим аналогичным машинам) с закупленным в Германии Bf-109Е показали, что Як, ЛаГГ и МиГ превосходят оппонента в скорости и манёвренности. Особенно заметным превосходство «Яка» было на малых и средних, а «МиГа» – на больших высотах. Однако с началом войны эти типы истребителей также стали нести в боях с Bf-109 большие потери. На результатах воздушных схваток сказывались технические проблемы советских машин, связанные с «недоведенностью» их во многом еще «сырых» конструкций. Серийные «Яки», «ЛаГГи» и «МиГи» по сравнению с опытными образцами имели больший вес, уступали в скорости и скороподъемности, надежность их агрегатов и систем, также как качество сборки и отделки зачастую были неудовлетворительными. Кроме того, к моменту нападения на СССР основным типом истребителя люфтваффе уже считался Bf-109F с более мощным мотором и улучшенной аэродинамикой. Всё это, в сочетании с катастрофическими для СССР результатами наземных операций, общей утратой инициативы, тяжёлым положением эвакуированной на восток промышленности, и особенно – в связи с острейшей нехваткой времени и ресурсов для обучения квалифицированных пилотов, поставило советские ВВС в крайне невыгодное положение по сравнению с люфтваффе. Кроме того сказывалась обстановка с плохо подготовленными кадрами. В начале войны каждый седьмой советский летчик погибал при первом боевом вылете. С самого начала кампании на востоке пилоты Bf-109 завоевали превосходство в воздухе и удерживали его в 1941–1942 годах.

Тем сложнее было нашим лётчикам защищать город. Тем больше самопожертвования и героизма требовалось от каждого. Дошла очередь и до Пилютова. Случилось это 17 декабря 1941 года. Полеты были сопряжены с риском. Все же в этот день нескольким караванам транспортных самолетов, груженных продуктами, удалось благополучно добраться до Ленинграда. Один из этих караванов прикрывало звено Пилютова.

Разгрузка на ленинградском аэродроме началась без промедления, – надо было поскорее возвращаться. И возвращаться не порожняком. Обратным рейсом транспортные самолеты вывозили из Ленинграда детей и женщин. Но когда пассажиры садились в самолеты, начался артиллерийский обстрел. Три снаряда разорвались на аэродроме. Командир отряда транспортных машин дал команду на взлёт. Пилютов подбежал к нему:

– Два моих самолета еще не вернулись. Сопровождают машины с продуктами для Кронштадта. Третьему сейчас осколком колесо пробило. Надо менять.

– Взлетаем! Иначе нас раздолбят прямо здесь, – ответил командир отряда. – Сам видишь, что делается.

Пришлось Пилютову одному сопровождать девять транспортных самолетов. В каждом самолете человек по тридцать, а то и больше. Всего – около трехсот человек.

Взлетев, Пилютов не стал приближаться к воздушному каравану. Он набрал высоту и полетел под самой кромкой облаков, временами даже ныряя в них. Теперь девять самолетов были видны ему как на ладони, а сам он, прячась в облаках, превратился в невидимку.

До Ладожского озера было уже недалеко, когда Пилютов разглядел шесть приближавшихся точек. Вскоре стало ясно – это истребители «Ме-109».

В боях всякое случалось. Но драться одному против шести, когда нет никакой надежды на помощь товарищей, Петру Андреевичу Пилютову не приходилось. Раздумывать не было времени: головной истребитель вырвался вперед и пошел на транспортные самолеты. Это, несомненно, был командир. Он выскочил вперед, чтобы нанести первый удар. И вдруг сам попал под пулеметный огонь советского истребителя. «Мессер» перевалился на нос. Он так и не вышел из пике. Над землей взметнулось облако снега, перемешанного с дымом. Остальные пять немецких самолетов, не сомневаясь, что дерзкий советский истребитель лишь первый из большой группы, которая вот-вот свалится на них, приготовились к бою. Продолжать погоню за транспортными самолетами они уже не решались, опасаясь атаки сзади. Но вверху кружил только один советский самолет. Используя запас скорости, которую он развил, пикируя на «мессер», Пилютов тут же снова набрал высоту.

Едва улегся переполох, вызванный потерей командира, стало ясно, что, кроме одного этого смельчака, других советских самолетов поблизости нет и в помине. Нацисты с ожесточением набросились на Пилютова. Его машина уступала немецким в скорости, зато маневренностью превосходила их. Когда один из гнавшихся за ним «мессеров» на крутом вираже проскочил вперед, Пилютов резко развернул свою машину вслед за врагом и очутился сзади него. Преследуемый превратился в преследователя. Довершила всё меткая пулеметная очередь. Бой в это время проходил уже над Ладожским озером. Падая, «мессер», точно снаряд, пробил лед. На поверхности остались только крылья, срезанные при ударе о края проруби.

Видя, что советский летчик берет хитростью, немцы пошли на обман. Двое продолжали гоняться за Пилютовым по кругу, а другая пара, забравшись повыше, ударила сверху. Были моменты, когда летчик чувствовал себя как в клещах. Ему приходилось бросать самолет из стороны в сторону, неожиданно взмывать и тут же падать камнем. Наверное, ни в одном наставлении по высшему пилотажу не предусматривались фигуры, которые выделывал в том бою Пилютов. Главное – всё время видеть вражеские самолеты, чтобы ни один из них не подкрался сзади. Не было времени даже взглянуть на приборы. Лишь мельком Пилютов посматривал на стрелку бензочасов и, убедившись, что в баках еще есть горючее, продолжал драться.

С противоположных сторон к нему стремительно приближались два истребителя. Пилютов едва успевал следить за ними, понимал, что вот-вот откроют огонь. Выиграв какую-то долю секунды, он резко потянул на себя ручку управления. Земля повернулась, как на огромной оси, и сразу исчезла, откатившись назад. Увернувшись от удара и не переставая оглядываться, Пилютов снова перевел самолет в вираж. Он кружил так, что земля под ним вертелась волчком. Перед глазами плыли разноцветные, как радуга, круги. Ускользать от атак становилось всё тяжелей. Подбитый мотор начал сдавать. С каждой секундой машина теряла скорость. Увернувшись от наседавших нацистов, Пилютов резко снизился и, выбрав место поровнее, неожиданно для своих преследователей, не выпуская шасси, плюхнулся в снег. Взметнув вокруг себя белесое облако, самолет скользнул по отлогому берегу озера и замер. Пилютов выскочил из кабины и быстро пробрался к носу самолета. В случае обстрела с воздуха мотор, состоящий из массивных литых деталей, – надежная защита.

Летчик не ошибся, нацисты, разъяренные тем, что упустили девять транспортных самолетов и потеряли две свои машины, не оставили победителя в покое. Вытянувшись гуськом, они друг за другом начали пикировать на советский самолет. От зажигательного снаряда машина вспыхнула. Скоро взорвутся баки. Оставив свое укрытие, летчик кинулся в сторону. Меховой комбинезон связывал движения, унты, которые в воздухе даже не чувствуешь, на топком снегу казались свинцовыми. Все тело взмокло. Из-под шлема на лоб тек пот, заливая глаза. Коротко забарабанила самолетная пушка. Рядом взорвался снаряд. Еще короткая очередь – и жгучая боль пронзила плечо. «Ранен!» – мелькнуло в голове летчика, но он продолжал двигаться, ползти. С ревом совсем низко проносились самолеты. При каждом движении Пилютов испытывал резкую боль от осколков, засевших в теле. Отрывисто долбили воздух пулеметы и пушки. Обожгло руку. Израненный, он затих на снегу.

Совсем обессиленного его подобрал старик колхозник.

Хирург, склонившийся над раненым летчиком, заглянул в эмалированный таз, на дне которого чернели осколки с острыми, рваными краями.

– Сбился уже со счета, – сказал он.

Но Пилютов его не слышал.

Через три дня Пилютов полностью пришёл в себя. В госпитале проходил очередной обход. Дождавшись своей очереди, он обратился к врачу:

– Доктор, когда выпишут?

– Двадцать одна рана, а он уже говорит о возвращении в полк!

И все же Пилютов упросил выписать его пораньше. Через месяц он снова летал, снова сражался.

Из этой истории видно, что самолёт не сбили, и он не врезался в лёд озера и не взорвался. Пилютов посадил истребитель, и он остался стоять на льду. Хотя пожар его частично уничтожил, всё сгореть не могло. Самолёт алюминиевый, двигатель чугунный. Большие фрагменты должны быть, а то может и весь самолёт. Очень важно найти именно его. Как память о подвиге, как вещественное доказательство того боя, и как реликвию той далёкой войны.

…Дизеля «Северодвинска» ровно тарахтели и отдавали гулом от железных бортов судна. Пароход шел в район Кобоны. Идти было еще часа три. Решено было по приходу на место, встать на якорь, подождать до утра, а с рассветом начать поиск. Но никому не спалось. Что бы занять себя хоть чем то, начали готовить снаряжение. Проверять давление в болонах, заправлять бензином баки на катере, проверять уровень масла в компрессоре. Все волновались.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 Февраля 1943 года за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом геройство и мужество заместителю командира 154-го истребительного авиационного полка капитану П.А. Пилютову присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№885). В 1944 году Пётр Андреевич окончил курсы усовершенствования командиров полков. Вскоре подполковник П.А. Пилютов принял под командование 29-й Гвардейский истребительный авиаполк.

Пётр Пилютов успешно прошёл всю войну до последнего дня. Закончил ее лётчиком – инспектором 13-й Воздушной армии. На его счету более 400 боевых вылетов, более 70 проведенных воздушных боев, 23 сбитых вражеских самолёта. При этом в некоторых источниках, например, в статье бывшего начальника штаба 154-го истребительного авиаполка, Н.Ф. Минеева, указывается на двадцать три личные и шесть групповых побед.

После войны Пётр Андреевич продолжил службу в ВВС. При этом трудящиеся Ленинграда единодушно избрали его депутатом Верховного Совета СССР. Депутатские обязанности ему приходилось совмещать с многотрудной армейской службой (П.А. Пилютов тогда командовал авиационной частью) и с учёбой: его полк получил новейшие по тому времени реактивные машины. Чтобы учить других, нужно было самому досконально освоить современные самолёты. А воли, настойчивости в учебе ему было не занимать. Фронтовые раны все же давали о себе знать, и в 1955 году полковник П.А. Пилютов ушёл в запас.

Поселившись в Ленинграде, Пётр Андреевич все свои знания и силы, приобретенные за десятки лет службы, отдавал молодёжи. На общественных началах работал в городском клубе ДОСААФ, посещал школы, пионерские лагеря, проводил военизированные игры. До последнего дня он, что называется, был на боевом посту.

24 марта 1960 года он готовился провести занятие в одной из школ по противохимической защите. Готовился, но не провёл: перестало биться сердце.

Несколько лет не давала покоя идея экспедиции, но никак не получалось решить вопрос технического обеспечения. В этом году, уже осенью, вдруг и внезапно начали складываться обстоятельства в пользу экспедиции. До этого всё упиралось в главную проблему – не было судна для доставки на место и обеспечения погружений. Это самая дорогая позиция. И вот на просьбу о помощи откликнулся Александр Николаевич Киселёв, начальник Ладожского района водных путей и судоходства.

– Пароход дам, но только на три дня. Сами понимаете, топливо очень дорого стоит.

Это была удача! Три дня для первого раза вполне достаточно, тем более, сезон уже заканчивается. Мы надеялись на любое плавсредство. Люди не прихотливые, всегда с собой имеем спальники, кружки, миски. Думали, дадут какое-нибудь небольшое прогулочное судёнышко и то хорошо. Ляжем вповалку в спальниках и переночуем как-нибудь. Главное не это, главное погружения и поиски самолета. Хотя бы фрагмента. По шильде на двигателе или по номеру на корпусе, можно определить, что это за машина. Но когда мы увидели «Северодвинск»! Был небольшой шок. Этот пароход просто предел мечтаний. Спасибо вам, Александр Николаевич!

Дальше чудеса продолжались. Мне позвонил депутат Кировского муниципального района Ленинградской области Валерий Владимирович Шеваршинов.

– Мы слышали, что вы собираетесь в экспедицию на Ладогу?

– Да, через неделю уходим.

– Мы с главой города Отрадное хотим вам помочь, давайте встретимся.

Так я познакомился с Михаилом Владимировичем Лагутенковым, а экспедиция совершенно бесплатно получила катер с мотором, без которого было бы невозможно охватить большую территорию поиска и обеспечивать безопасность водолазов. И вам, Михаил Владимирович, огромное спасибо! Хорошо когда есть люди неравнодушные.

Пустыня

«Северодвинск» бросил якорь в предполагаемой зоне поиска. Где-то здесь семьдесят четыре года назад посадил свой израненный истребитель Пётр Пилютов. С рассветом на судне началась подготовка к погружениям.

«Водолазные работы – это крайне опасное мероприятие. Каковы на самом деле риски при занятии дайвингом? Многие случаи гибели дайверов можно было предотвратить… Дайвер должен уметь сводить к минимуму риск пополнить собой печальную статистику. Для этого ему необходимо понимать, какие факторы чаще всего приводят к гибели при погружениях, и как с ними бороться» (Доктор Карл Эдмондс).

А факторов этих много. Начиная с того, что вода, как и космос – это враждебная среда для человека. Хотя жизнь и вышла из воды, но без специального оборудования, обеспечивающего воздухом, человек под водой находиться не может. Это оборудование имеет несколько видов. Самый простой и самый древний способ обеспечить воздухом водолаза – это подавать его по шлангу с берега или с борта судна, обеспечивающего погружения. Раньше воздух подавали помпами, которые работали за счёт вращения большого колеса. Крутить колесо иногда ставили жён водолазов. За тем появились первые баллоны со сжатым воздухом. Регуляторов не было, и просто приоткрывали вентиль и потихоньку стравливали воздух, и так дышали. В сороковых годах прошлого века, французский исследователь Жак-Ив Кусто изобрел регулятор давления, который и называется акваланг (а не баллоны за спиной у дайвера), и это был настоящий прорыв в глубины Мирового океана. В наши дни, появились аппараты замкнутого цикла. Выдыхаемый воздух проходит очистку, добавляется кислород и подается обратно на вдох. Преимущества таких аппаратов в том, что они не дают пузырей при выдохе.

Итак, техники много и разной, проблема одна – отказ оборудования. В большинстве случаев это ведет к гибели водолаза. Последний случай был в Мурманске. На глубине водолаз делал очередной вдох, и в этот момент прорвалась резиновая мембрана в регуляторе. Вместо воздуха человек вдохнул морской воды и погиб. Поэтому экспедиция начинается с доскональной проверки всего оборудования. Чем мы и занимались весь переход на палубе «Северодвинска».

Рассвело. Позавтракав, народ высыпал на палубу. Не верилось глазам. Середина сентября, а погода стояла просто летняя. После еды нельзя сразу погружаться – могут быть проблемы из-за перепада давления на глубине. Чтобы не терять время зря, пробуем технику, спускаем катер и делаем несколько кругов вокруг судна. Красотища! Справа – острова «Зеленцы», вдалеке – берег и видны постройки Кобоны. Ветра почти нет.

На палубе судна первая партия проходит инструктаж. В дайвинге нет мелочей! Начиная с того, что надо правильно продувать уши при каждой смене глубины, иначе баротравма неизбежна.

И, наконец, всё готово, начинаются погружения. Для начала отправляется разведка. Первые спуски прямо с борта судна. Дайверы прыгают в воду и через некоторое время, по команде инструктора, уходят под воду. Пузыри на поверхности указывают место нахождения людей под водой. Погружаются дайверы только в группе или парами. Это строжайшее требование техники безопасности продиктовано суровой статистикой. Ценность и целесообразность концепции погружений с напарником признана в сообществе дайверов по всему миру. В дайверском фольклоре даже возникли два афоризма на эту тему: «Ныряешь один – погибнешь в одиночестве», «Если напарник не держится рядом и не поддерживает постоянного контакта, это не напарник – это просто дайвер, ныряющий в том же океане».

Линь, соединяющий напарников, может спасти жизнь. Но не всегда. В небольшом количестве случаев напарник находился рядом в момент гибели. Большинство погибших дайверов, в конечном счете, погибали в одиночестве, как правило, из-за несоблюдения принципов погружения в паре. Каждый восьмой погибший отказывался возвращать вторую ступень, чем предположительно вызывал справедливое возмущение донора. Известно, что в одном случае для решения спора в ход даже были пущены ножи! Тем не менее, донор, поделившийся своим регулятором, редко пополняет собой статистику погибших дайверов. Использование октопуса или, еще лучше, независимого источника воздуха (например, маленького баллончика «Spare Air») представляется более удачной альтернативой дыханию из одного регулятора. К тому же, владелец и сам может воспользоваться запасным оборудованием в случае (не таком уж редком) отказа основного регулятора.

…В общем, погружения – это не игрушки, поэтому все оставшиеся на судне члены нашей экспедиции, скопились у борта и неотрывно следили за поверхностью. Наготове был и катер с дежурным. Экипаж во главе с капитаном тоже следили за ходом событий. Всем было интересно, но никто не показывал волнения… В томительном ожидании прошло долгих сорок минут. И вот первые водолазы показались на поверхности. По правилам погружений, они показывают на пальцах букву «о», типа всё «ok», ну, в общем, всё в порядке. С нетерпением ждём первой информации. Помогаем ребятам подняться на борт, снять снаряжение. Отдышавшись, они делятся впечатлениями.

– На дне пусто как в бассейне. Только песок и ничего больше. Как в пустыне.

Эта информация вызывает лёгкий шок. Воображение рисовало горы затопленной техники, начиная с Первой мировой войны. А тут ничего.

– Но есть ещё одна новость, и тоже плохая – видимость под водой максимум метр.

Это здорово подкосило наши шансы на успех экспедиции. Точных координат посадки самолёта нет. Известно, где бой начался, примерно понятно, где закончился. Очень примерно. Получается приличное пятно поиска. А тут ещё и видимость не высокая. Можно пройти в метре от самолета и не заметить. Но! Не за этим мы сюда пришли, что бы напугаться каких-то проблем. Да, шансы найти самолёт резко упали, но если мы его будем искать, то может быть когда-нибудь и найдём, если не будем искать – не найдём точно никогда.

И следующая пара водолазов ушла под воду. Но удача от нас отвернулась. Вернувшиеся водолазы сообщили – на дне та же пустыня.

В это время нашему коллеге Алексею позвонил товарищ и в разговоре Алексей сказал, что находится в экспедиции, и мы ищем самолет. И тут выяснилось, что его товарищ как раз в этом районе, проходя на катере, видел самолёт, лежащий на дне кверху колёсами. И дал примерные координаты.

Волна оптимизма накрыла участников экспедиции. Я отправился к капитану.

– Надо срочно переставиться, вот новые координаты.

– Сделаем, – ответил Андрей Борисович и отдал команду экипажу.

Надо отметить, что с капитаном нам здорово повезло. Как в принципе и с экипажем. Люди искренне хотели нам удачи и помогали всем, чем могли.

Пока переставлялись, мы успели пообедать. Ребята вышли на палубу подышать свежим Ладожским воздухом, а мы с капитаном склонились над картой. Важно было зафиксировать места, где уже были поиски, что бы на будущее не проходить дважды.

«Северодвинск» бросил якорь на новом месте. Начались погружения. Поздно вечером мы сидели на корме парохода, уставшие и расстроенные. Поиски ничего не дали. Опять мы с капитаном у карты. Решено было менять тактику. Не утюжить одно место, а постоянно переставляться, чем значительно расширить площадь поиска.

А тем временем, по моей просьбе, к нам выехал видеооператор с факультета журналистики Университета имени Ломоносова – Женя Горяев, дабы запечатлеть наш труд. Я сел в катер и поехал встречать его в Кобону.

Ладога – как зеркало. Ветра – нет, волн – нет. Добрался до Кобоны, встретил Женю, погуляли по посёлку немного, и пошли обратно. В Ладогу выходим, а там почти шторм! Сразу вспомнилось про коварство этого чудного озера.

Идём обратно, волны катер швыряют. Катер алюминиевый, если что, сразу утонет. Это вам не надувная лодка. Но дошли. Эх, Ладога!

В каторжной работе прошёл второй день. Люди измотались до предела. После экспедиции, мне звонил Феликс, и сказал, что сутки отсыпался. Но тяжелее было другое – не было результатов. Очень большие площади. Очень мало времени. Да и людей бы побольше. Капитан, видя наше отчаянье, решил как-то помочь нашему горю.

– Здесь не далеко, есть что-то на дне. На карте обозначено как опасность. А что там неизвестно. Хотите, можем пойти туда, и ваши водолазы обследуют эту аномалию. Может это то, что вы ищите.

– Конечно, идёмте! – обрадовался я.

И пароход, подняв якорь, заработал винтами.

Сибирский стрелок

В августовские дни 1914-го года на Балтийском флоте ожидали приказа из столицы об установке минных заграждений, но его всё не было. Адмирал Эссен волновался, опасаясь, что немцы прорвутся в Финский залив. Пригласив к себе Колчака, он поделился с ним своими опасениями, сообщив, что разрыв с Австрией уже произошёл, и разрыва с Германией теперь следует ждать со дня на день.

Александр Васильевич заявил, что нужно ставить минное поле на свой страх и риск, невзирая на возможные последствия. Эссен согласился. Когда подняли сигнал «начать постановку заграждений», и флот вышел в море дабы прикрывать эту работу, из Морского штаба пришла телеграмма-«молния»: «Ставьте минные заграждения». Через несколько часов была получена телеграмма с объявлением войны. Позже командование Балтийского флота сумело расширить первоначальный план: защитить Рижский залив, развить деятельность в Ботническом и продвинуться ещё дальше на запад. Эти операции были крайне рискованными, поскольку русские тихоходные крейсеры легко могли быть уничтожены превосходящими силами противника. Здесь, как пишет М.И. Смирнов, «проявились свойства Колчака как вождя, его активность, умение брать на себя ответственность, умение учитывать риск, непреклонность решений».

Однажды крейсер «Россия», на котором находился Колчак, должен был в новогоднюю ночь установить новые мины. Когда до назначенного места оставалось около 50 миль, радиотелеграфисты засекли переговоры между вражескими судами, находившимися совсем рядом. Адмирал счёл дальнейшее продвижение слишком рискованным, и крейсер повернул обратно. Один из офицеров доложил об этом Колчаку, спавшему в своей каюте. Александр Васильевич тотчас взбежал на командный мостик и убедил адмирала, что выполнение операции нужно продолжать хотя бы ценой собственной жизни. Мины были установлены, и крейсер благополучно вернулся в Финский залив.

Летом того же года во время наступления на Ригу немцы попытались завладеть Рижским заливом. Балтийский флот имел мало судов, способных противостоять неприятельским, но, по плану Колчака, было организовано минное заграждение входа в залив из Балтийского моря. Потеряв несколько миноносцев и крейсеров, немцы сочли за лучшее уйти из залива, и, таким образом, их сухопутные войска не получили поддержки с моря, и Рига была спасена.

Да это был он – «Сибирский стрелок», боевой корабль Колчака. Вернее то, что от него осталось после попадания 250-килограммовой бомбы с немецкого бомбардировщика. Точно такой же минный крейсер типа «Новик», долго лежал в Неве в районе ГЭС-8.

Лишний раз я убедился, что Ладога – озеро полное тайн и неожиданных открытий.

Мы не нашли то, что искали. Но мы прикоснулись к другому фрагменту нашей истории. И самое главное – лед тронулся. Мы обязательно продолжим поиски самолета Петра Пилютова на следующий год. Нас не остановят временные неудачи!