В паспорте он был обозначен как Пушкин Александр Сергеевич, а служил коком на вспомогательном танкере «Марс». Стихов Пушкин не только не писал, но и не читал и не видел разницы между Мильтоном и мильтоном, чего от него, однако, и не требовалось.

В одном из портов, куда танкер забрёл по малой нужде (для пополнения запасов), А.С. Пушкин загулял, отбился от стаи, смущал ночной покой горожан, был отловлен и доставлен в милицию. Когда Пушкина вталкивали в дверь, он успел заметить вывеску «Отделение милиции № 3». Тут прослеживается некая смутная параллель, но Пушкин её не осознал по необразованности и нетрезвости текущего состояния.

— Встань передо мной, как лист перед травой! — велел весёлый милицейский лейтенант, увидев пьяного кока. Пушкин не разобрал, чего от него хотят, но, на всякий случай, попытался придать своей фигуре максимальную вертикальность.

Ничего из этого не вышло: стоять прямо он не мог, но и падать не желал. Промучившись какое-то время, он утвердился под углом 45 градусов к поверхности геоида и так застыл, переплюнув, в смысле таинственной устойчивости, саму Пизанскую башню. Дежурный несколько раз обошёл вокруг него, внимательно оглядел и даже ткнул пальцем, ожидая неминуемого падения, но Пушкин стоял непоколебимо как Святогор-богатырь.

— Да-а-а! — сказал дежурный. — Чего только на свете не бывает!

Он ещё не знал – чего бывает!

— Документов при нём не имеется, — наябедничал один из доставивших Пушкина милиционеров.

— Говорить можешь, несчастный? — спросил дежурный.

Пушкин с готовностью закивал.

— Фамилия? — лейтенант приготовился заполнять протокол.

— Пушкин, — донеслось в ответ.

— Уж не Александр ли Сергеевич? — прищурился дежурный.

— Я, — подтвердил кок, со скрипом пытаясь вспомнить, не залетал ли он прежде в неприветливое третье отделение.

— Так! — дежурный отложил ручку, и в глазах его появился недобрый блеск. — И откуда же вы к нам, Александр Сергеевич, пожаловали?

— Я – с «Марса», — признался Пушкин, памятуя, что откровенность способна смягчить даже самую задубелую казённую душу.

У дежурного задёргалось веко, которое он придержал указательным пальцем, пытаясь при этом сохранить некоторое добродушие.

— Слыхали? — обратился он к своим помощникам. — С Марса! Он не только великий поэт, но ещё и межпланетный путешественник! — и свободным пальцем указал на Пушкина, всё ещё стоявшего под углом, немыслимым для всякого живого существа.

— Значит, так всю жизнь на Марсе и просидел? — спросил сержант, желая поддержать шутку начальника.

— Зачем, — обиделся Пушкин. — До «Марса» я был на «Андромеде»!

У дежурного дёрнулось правое веко, и его тоже пришлось придержать указательным пальцем. Теперь он напоминал китайского мудреца, предавшегося внутреннему созерцанию.

— Может, он рехнулся на почве употребления? — предположил сержант, обеспокоенный позой дежурного. — Тогда его не сюда надо, тогда его в психушку надо!

— Нет! — лейтенант решительно отнял персты от век. — Он – не псих! Он – гад и нахал! А за издевательство надо мною при исполнении он у меня огребёт по самое некуда! Я ему устрою «Полтаву» и «Бахчисарайский фонтан», и кое-что ещё из грубой прозы!

Может, и устроил бы, но в этот момент дверь распахнулась, и в участок ввалилась огромная, пышущая негодованием свежепьяная фигура второго помощника, отправленного на поиски непутёвого кока.

— Я – с «Марса»! — заорала фигура, едва переступив порог. — Отдайте Пушкина, нам без него труба!

— Держите! — заголосил дежурный, снова утыкая персты в веки. — Вяжите этих инопланетян! Это точно банда психов!

В короткой потасовке Александру Сергеевичу Пушкину разбили губу, а на втором помощнике разодрали тулуп, и теперь он походил на Емельку Пугачёва перед казнью. Однако, в конце концов, недоразумение выяснилось, и бывалый ходатай выкупил кока за бутыль корабельного спирта.

— Слушай, поэт! — спросил дежурный, когда Пушкин А.С. уже стоял на пороге проклятого отделения. — А всё-таки, зачем ты в трамвай с телефонной будкой лез?

— Автомат там был испорчен, — насупился Пушкин, — монеты сглатывал. Хотел его в ремонт отвезти.