Библиотека Виктора Конецкого

«Самое загадочное для менясущество - человек нечитающий»

17.02.2022

ПАМЯТИ ЮХАНА СМУУЛА

      «В историческое четвёртое января [1957 года] на Антарктический материк высадился представитель эстонского народа и эстонской литературы. Впервые в этом районе появляется эстонец и вторично – островитянин. (Первым из островитян был тут барон Беллинсгаузен из имения Пилгузе.) Двадцать километров по льду, отделяющие “Кооперацию” от Мирного, он преодолел на металлических тракторных санях. Он сидел на мотке кабеля, за его спиной лежал жёлтый портфель с незаконченными рукописями, в ногах покоился зелёный брезентовый мешок с ватными штанами, книгами, киноплёнкой и прочими драгоценностями, а справа стоял элегантный чёрный чемодан с чистым бельём. Губы его потрескались, кожа на лице облезла, замёрзший нос покраснел. В его груди теснились храбрость, решимость, несокрушимое намерение покорить шестой континент и другие сильные чувства».
Юхан Смуул. «Ледовая книга» («Антарктический дневник»)

18 февраля исполняется 100 лет со дня рождения писателя,
поэта и драматурга Юхана Смуула.

Юхан Смуул

ЮХАН СМУУЛ
(18 февраля 1922 – 13 апреля 1971)

Юхан Юрьевич Смуул (до 1954 г. Иоганнес Юрьевич Шмуул) был советским писателем, лауреатом Сталинской премии (за стихи и поэму о вожде), и Ленинской (за «Ледовую книгу»), много лет бессменно секретарствовал в правлении Союза писателей СССР и возглавлял СП Эстонии.
Смуул, как и многие другие писатели его поколения, по справедливому замечанию литературоведа Рутть Хинрикус (Тарту), «во времена социального оптимизма конца 1950-х гг. были искренни в своем желании верить в общество, в котором у них были привилегии и которому они были обязаны».
Писал Юхан Смуул – и стихи, и прозу, и пьесы – по-эстонски, на родном языке.
Он родился на острове Муху – на хуторе Тоома в семье рыбака, и воздал должное тяжёлому труду отца, несколько лет выходя с ним в море на промысел. В семье Смуулов было одиннадцать детей.
Первые стихотворные сборники Юхана Смуула посвящены труду рыбаков. Остров Муху всегда был для него той «гаванью, в которую мы всегда возвращаемся и заветное наименование которой высечено у нас на затылке, как у корабля на корме». (Теперь в Музее Муху в деревне Когува мемориальная экспозиция, посвящённая писателю, установлен памятник Юхану Смуулу, перевезённый из таллинского парка Кадриорг подальше от вандалов, охотников за металлом.)
В 1941-м Смуул был призван в Красную армию, но в боях не участвовал: баржа, на которой перевозили его с бойцами, подверглась налёту фашистской авиации, Юхан чудом спасся, но пробыл в ледяной воде много часов. У него было больное сердце и начались серьёзные проблемы со здоровьем. Поэтому после войны не приняли и в мореходное училище, как он мечтал.
Но это не помешали Смуулу в дальнейшем совершить несколько больших плаваний – в Северной Атлантике, в Антарктике, в Японском море, на остров Шпицберген. И написать свою главную «Ледовую книгу».
В творчестве писателя каждый читатель выделяет для себя самое важное. Это могут быть стихи Смуула (военных лет и разных годов – о моряках, любви и дружбе), а может и лучшее его произведение – антарктический дневник «Ледовая книга» (1958 г.). В этой книге – о доставке полярников к берегам Антарктиды на теплоходе «Кооперация» (т/х был ровесником Виктора Конецкого) – Юхан Смуул по-своему преобразил традиционный жанр морских путевых заметок.
«В настоящей путевой прозе главное […] – видение автора. Его субъективное отношение к окружающему, его ассоциации по самым различным поводам. Прекрасно трудился в этом жанре Юхан Смуул, – говорил Виктор Конецкий в интервью («Движение в пространстве» // Лит. газ. 1977. 10 авг.). – А вы не задумывались когда-нибудь: почему для многих писателей, талантливо работавших в этом жанре, он чаще всего был проходным в их творчестве? Дело в том, что путевая проза требует двойной профессионализации – и как литератора, и как “путешественника”. А совместить эти две вещи, на мой взгляд, чрезвычайно сложно. Они мешают друг другу, и я бы, скажем, не разрешал командовать морским кораблем человеку с творческим воображением, образным мышлением. В совершенно безобидной ситуации ему уже чудится брошенное на рифы судно. А в ситуации действительно опасной он запросто может “зевнуть”, уносимый своим воображением за сотни миль».
Сам Юхан Смуул в своей книге «Японское море, декабрь» (1963 г.) признавался в любви к Гейне – его «Путевым картинам» (1826 г.). Вероятно, именно в них, в широко известном «Путешествии по Гарцу» Гейне, он черпал силы для новаторского подхода к жанру путевой прозы, полудокументального жанра, издавна вызывавшего интерес самых талантливых художников. И встал в один ряд с Байроном и Ирвингом, Пушкиным и Мериме, путевые за­метки которых «окончательно завоевали гражданство в царстве литературы, обретя недостающую им универсальность», по мнению филолога Б.А. Максимова (МГУ им. М.В. Ломоносова).
В жизни Юхана Смуула часто спасала работа и чувство юмора. Он по-доброму подтрунивал над земляками в «Удивительных приключениях мухумцев на празднике песни» и над своими соплавателями. «В море надо уметь и посмеяться над самим собой, уметь хотя бы временами расправляться со своими заботами и чёрными мыслями. Без этого очень тяжело», – писал он. Думаю, Юхану Смуулу понравилось бы, что к 100-летию со дня его рождения на экраны выходит именно кинокомедия, снятая по его роману «Дачники».
В 1986–1990 годах на родине Юхана Смуула было издано семитомное собрание его сочинений; проследить переиздания отдельных книг писателя удалось лишь до 1988 года, когда в Эстонии вышло десятое издание «Ледовой книги»; через год перестала существовать и литературная премия имени Юхана Смуула (1971–1989 гг.).
Хочется надеяться, что в юбилейный год будет вновь переиздана его «Ледовая книга», и не только она. Призываем к этому, издатели!

Отплыву я в посмертную небыль
На последнем своём корабле,
Прихватив разноцветное небо –
Твой подарок на этой земле…

Эти последние поэтические строчки Юхана Смулла, адресованные жене, перевёл на русский язык после ранней смерти друга поэт Борис Штейн.
Татьяна Акулова-Конецкая

РОМАН МАТКЕВИЧ
К ПОРТРЕТУ

Любимому писателю-маринисту Виктора Викторовича Конецкого –
Юхану Смуулу в 2022 году исполняется 100 лет.

Юхан Смуул. Фото из архива Р.Ю. Маткевича

Юхан Смуул.
Фото из архива Р.Ю. Маткевича (Таллин, Морской музей).

Мне в руки эта фотография попала случайно и я очень обрадовался этому снимку писателя-мариниста Юхана Смуула, потому что он такой, какой и представлялся бы, если его даже и не было бы: автор знаменитой «Ледовой книги» сидит у круглого окна, такого популярного в архитектуре 1960-х, а рядом на подоконнике конечно же стоит модель парусника – символа Мореплавания и Романтики. Символично, что парусник-то без парусов, как в те советские времена купола церквей стояли без крестов. Юхан Смуул на снимке в летней клетчатой рубашке, смотрит на нас задумчиво и внимательно, словно слушая собеседника. Что нам ему сказать? Собеседник ему Время…
Я не знаю, где и когда этот снимок был сделан, кто фотограф… Судя по растру – фото было опубликовано. В книге? В журнале? Не понятно, так как и тех людей и их домашней библиотеки, где это фото сохранялось все эти годы, больше нет – литературу выкинули на улицу и снимок я подобрал, спасая мокнущие под дождём книги и журналы из макулатурной кучи…
Наверное многого не успел сделать писатель Юхан Смуул за свою, в общем-то не очень долгую жизнь (он не дожил и до пятидесяти), но его «Ледовая книга» стала путеводной для многих, которые решительно стали вдруг моряками или полярниками. Вдохновляла она и Виктора Викторовича, который был уже и Моряком и Писателем. Они встречались в жизни и наверное, были созвучны. Мне кажется, что у них был и похожий взгляд на Жизнь – прямой, точный, не моргающий и впервые прочитав их в юности, я так и пришвартовал их романы-странствия рядом на книжной полке. Навсегда…
2022 год

ПИСАТЕЛИ О ЮХАНЕ СМУУЛЕ
ВИКТОР КОНЕЦКИЙ
ИЗ КНИГИ «ТРЕТИЙ ЛИШНИЙ»

По телевизору идет передача, посвященная Юхану Смуулу. Ему было бы нынче шестьдесят. Но я уже старше Смуула на три года – он не дотянул до пятидесяти. И потому я и ему нечто должен, и как-то перед ним обязан, и как-то виновато себя ощущаю. Наверное, нужно было написать статью, но я не умею писать юбилейных статей.
Когда пишешь о гибели людей в зимнем океане, на тебя падает какой-то отблеск высокой героики и великой трагедии, а за этот отблеск тобой-то не заплачено.
Когда пишешь о большом писателе, то каким-то боком попадаешь в ореол его свершений: вот, мол, и я со Смуулом…
Конечно, когда я был в антарктическом рейсе, то вспоминал Смуула.
Его «Ледовая книга» живет во мне с того момента, как я ее прочитал двадцать лет тому назад. Но я не взял ее с собой в рейс. И не перечитывал с той поры. И не буду перечитывать. Я хочу, чтобы она жила во мне такой, какой вошла в меня тридцатилетнего. Во мне она не поседела ни на один волос.
«Ледовая книга» была праздником наших еще молодых тогда сердец. Это очень высокие слова. Я не стал бы говорить их, если бы он был жив – шестидесятилетний, увешанный лауреатскими значками, дерзко-язвительный, весело-грустный и порядочно пьяный по поводу юбилея, который обязательно назвал бы «идиотским мероприятием».
Умереть в сорок девять лет! Своей смертью Смуул открыл скорбный список многих и многих наших выдающихся поэтов, ушедших и продолжающих уходить до сроков.
Незавершенность.
При нашей единственной встрече Юхан Юрьевич сказал, что его главной книгой будет роман из военных времен об эстонском пареньке, который работал прицепщиком на тракторе в сибирской глубинке перед тем, как отправиться на фронт. Смуул сказал, что это будет смешная, но страшная книга.
Он искал новые формы, шел первым. А идти первым – значит обязательно знать, что рано или поздно останешься позади. Ибо идущие следом берут разгон на той взлетной полосе, которую потом и кровью прокладывал первопроходец. Идущие следом сразу набирают хорошую инерцию. Они обязательно обгонят писателя, затратившего на целине столько сил, пережившего амортизацию, предельные перегрузки и паузы невесомости – кризисы души.
Скромность и смелость – две главные черты Юхана Смуула. Их надо еще умножить на его юмор.
1982 год

БОРИС ШТЕЙН
ИЗ КНИГИ «УХОДИТ ВЕК»

Реммельгас был переводчиком. Переводил он с чешского, естественно, на эстонский. Само собой, его любимым писателем был Ярослав Гашек. Лембит любил Гашека, любил Швейка, любил всё смешное. Он любил компанию, застолье, где обычно царил как рассказчик. Говорил нарочито бесстрастно, поглядывая на слушателей исподлобья, хитровато, как знаменитый чешский солдат. По-русски говорил свободно и без акцента, как, впрочем, и большинство эстонских писателей. Он дружил с Юханом Смуулом и любил рассказывать о нем всякие истории.
– Однажды, – рассказывал Лембит Реммельгас, – Юхан мне говорит: «Меня вызывают в ЦК, будут делать из меня председателя Правления Союза писателей Эстонии. Пойдем, Лембит, в кафе “Энергия”, выпьем по этому поводу».
Надо сказать, что кафе «Энергия» находилось очень близко от здания ЦК.
В Таллине вообще все близко одно от другого. Например, аэропорт находится в тридцати минутах ходьбы от центра города. Ну, не в тридцати – в сорока минутах. А здание ЦК КП Эстонии – в пяти минутах от кафе «Энергия». Или даже не в пяти – в трех минутах, если двигаться энергично.
– Ну, мы взяли коньяк, стоим у круглой стойки – в «Энергии» в то время были такие круглые стойки на одной ножке. Юхан принял рюмку, другую, третью, говорит: «Я пошел». Принял четвертую и пошел, держась ровно и твердо ступая. Вернулся скоро, через полчаса, я ждал его, курил, не пил без Юхана, ждал. Он говорит: «Утвердили. Давай обмоем это дело».
В общем, когда я внес Юхана в его квартиру на Батарейной улице, его тогдашняя жена Дебора Вааранди постелила в коридоре на полу скатерть и говорит мне: «Складывай сюда». Я сложил Юхана в угол, накрыл половинкой скатерти, стою, плечи разминаю, вдруг звонок в дверь. Дебора открывает, на пороге стоит писатель Даниил Данин.
О-очень интеллигентный человек, всегда в белоснежных манжетах. И вот он стоит, весь подтянутый и элегантный, в белых манжетах, не скажешь, что с поезда, а он, именно, с поезда, и говорит, что, дескать, Юхан Смуул назначил ему свидание по этому адресу и в этот час. Где Юхан Смуул? Дебора показывает на угол короткого коридора, где, прикрытый половинкой скатерти, лежит, скорчившись, всемирно известный уже к тому времени автор «Ледовой книги», и говорит:
– Вот он.
– Что с ним? – поднимает брови аккуратный Даниил Данин.
– Он пьян, – объясняет Дебора.
– Как? Почему? – удивляется гость.
– Потому что его сегодня утвердили председателем правления Союза писателей. В ЦК компартии Эстонии.
– Но в Эстонии же есть председатель правления – Мянник!
– Его сняли, – вздыхает Дебора Вааранди.
– За что?
– За пьянство!
Юхан Смуул умер рано (от болезни сердца. – Т. А.), сорока девяти лет от роду. Его любила вся Эстония, как любят близкого родственника, очень хорошего.
«Дружба народов». 2001. № 6.

 РТМ-7229 «Юхан Смуул»

РТМ-7229 «Юхан Смуул» работал в море двадцать лет (1973–1993 гг.).
Фото предоставлено Р.Ю. Маткевичем (Таллин, Морской музей). 




Новости

Все новости

28.03.2024 новое

«”КАК МОРСКАЯ СОЛЬ В КРОВИ…”. ПУШКИН В ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ ВИКТОРА КОНЕЦКОГО»

23.03.2024 новое

СКОРБИМ

19.03.2024 новое

ПАМЯТИ О. ВЛАДИМИРА (РЫБАКОВА)


Архив новостей 2002-2012
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru