Сегодня исполняется 110 лет со дня рождения

Я.Б. Рабинович (27 [14 с. с.] августа 1909 – 11 июня 1997) – капитан I ранга, известный библиофил, многолетний председатель Ленинградского – Санкт-Петербургского общества библиофилов. Яков Борисович Рабинович собрал лучшую в России личную морскую библиотеку и посвятил многие годы своей жизни научным исследованиям в области русской морской библиографии. В его частном собрание представлено более 18 тысяч томов, в т. ч. редчайшие издания Петровской эпохи, книги по истории мореплавания и штурманского дела, практически вся отечественная маринистика (чего нет ни в одной из частных коллекций).

Яков Борисович жил на Фурштатской улице (до 1991 года – Петра Лаврова). На первом этаже старого дома (некогда особняк, а затем доходный дом жены архитектора А.И.Андреевой) он занимал две комнаты в коммунальной квартире, в соседней – светлой комнате напротив – были «апартаменты» его жены – художницы, ученицы К.П. Петрова-Водкина – Лидии Фёдоровны Фроловой-Багреевой.

В двух комнатах, в которых Яков Борисович работал, принимал гостей и отдыхал, располагались его архив, стеллажи с рукописями его многочисленных статей и книг, и огромная библиотека, названная им «Русской морской библиотекой имени Александра Петровича Соколова (1817–1858)».

Свой путь коллекционера и библиографа Я.Б. Рабинович начал в 1930-е годы. Собирательство подарило ему уникальные находки, и всю свою библиотеку Яков Борисович безвозмездно завещал Российской национальной библиотеке (она составляет отдельную коллекцию «Морская библиотека Рабиновича»).

На протяжении более сорока лет Я.Б. Рабиновича связывало знакомство, а затем и дружба с Виктором Конецким: их объединяла и морская служба на Северном флоте, и профессиональный интерес к литературе и книге. Якова Борисовича Рабиновича Виктор Конецкий вспоминает в книге «Никто пути пройденного у нас не отберет».

Последний подарок Я.Б. Рабиновича – книга-миниатюра «Русская морская библиография и ее основоположник Александр Петрович Соколов (1817–1858)» с автографом В.В.Конецкому:

«Дорогому Виктору, коего я на 20 лет старше, вследствие чего и позволяю себе сокращенное обращение, от вернейшего его поклонника как в художественной маринистике, так и за его человеческие, душевные достоинства. Скромнейший друг и автор сей миниатюры ЯР. 06.VI.95».

Все свои книги Виктор Викторович дарил, прежде всего, Рабиновичу, понимая, что собирательство для Якова Борисовича – это состояние души. Меня же привлекало в Я.Б.Рабиновиче его уважительное отношение в такой строгой науке как Библиография – науке, к которой отношусь с профессиональным интересом, восхищали и его компетентность, глубина знаний.

Весь облик Якова Борисовича – от «макаровской» бородки до строгого в пол чёрного платья-халата кабинетного учёного, располагал к себе: его умные глаза видели тебя насквозь, но они же и выдавали в нём доброго и всё понимающего друга.

Я.Б. Рабинович был неизменно учтив, внимателен и деликатен, но принципиально строг в своих оценках. Он не подыгрывал собеседнику в разговоре, неизменно обогащая всех приходивших к нему своими энциклопедическими знаниями.

В последние годы жизни Яков Борисович редко покидал свой кабинет.

…Мы с Виктором Викторовичем провожали Я.Б. Рабиновича в последний путь, зная, что прах его – согласно завещанию – будет развеян над Балтикой.

Тогда и не предполагала, что через несколько лет, когда не станет и Виктора Викторовича, буду присутствовать на судебном разбирательстве и переживать разорение уникальной библиотеки Рабиновича: имущественные претензии к Российской национальной библиотеке возникли у наследников почившей Лидии Фёдоровны. Не любовь к книге двигала этими людьми. Помню, как больно поразило перечисление изданий, которые они требовали вернуть: в списке был сборник стихов О.Ф. Берггольц, с её автографом, подаренный Якову Борисовичу и его жене в день их скромного бракосочетания – в блокадном Ленинграде в феврале 1942 года…

Сегодня, когда существование бумажной книги в будущем некоторые люди ставят под сомнение, разговор о книголюбах, собирателях книг – библиофилах, актуален как никогда. «Время собирать камни».

Память о Якове Борисовиче Рабиновиче – настоящем подвижнике, преданной и бескорыстной душе – в сердце навсегда.

Когда Яков Рабинович был курсантом Военно-морского училища им. М.В. Фрунзе в 1930-е годы, то, как он вспоминал впоследствии, такую фамилию носили ещё три будущих военмора. Не знаю, каков был жизненный путь этих «фрунзенцев», но Яков Борисович, без всякого сомнения, вошёл в плеяду «знаменитых питомцев» старейшего в России учебного заведения.

Яков Борисович Рабинович родился 14 августа 1909 года в Каховке в еврейской семье. Отец его, Борис Абрамович, был бухгалтером, мать Софья Самойловна – домохозяйкой. Систематического школьного образования Яша не получил, поскольку на его детские годы пришлись Первая мировая и Гражданская войны. Он лишь окончил 1-й класс мужской гимназии. Пережив голод 1920–1921 годов, Рабиновичи (родители и младший сын Ленька) в 1923 г. перебрались в Одессу. Старший сын Яков добрался туда же в качестве матроса на «дубке» (трехмачтовой парусной шхуне) и продолжил обучение в одесской гимназии – сразу в 7-м классе.

Летом 1924 г. подросток плавал на знакомом ему «дубке», а осенью пошел учиться на токаря в профшколе «Металл № 4 им. Л.Д. Троцкого». Окончив ее через два года, он сделал попытку поступить в Одесский морской техникум, но оказалось, что непролетарским элементам (отец – бухгалтер) путь туда закрыт.

Следующая «пятилетка» была для Якова Рабиновича наполнена событиями весьма разнообразными. В 1927–1928 гг. он работал в Одессе: вместе с товарищем ходил по дворам и пилил дрова, а затем в литейной мастерской горздрава делал алюминиевые стельки для больных плоскостопием.

В мае 1928 г. с двумя приятелями Яков приехал в Москву. В столице была безработица, и первые месяцы он работал литейщиком у «нэпманов» на одном из чердаков. В ноябре одесситы стали слушателями курсов при Центральном институте труда (ЦИТ), организованного А.К. Гастевым, поэтом и специалистом по научной организации труда. В течение восьми месяцев из них готовили нормировщиков, а затем распределили на работу. Сначала Рабинович попал под Москву, на строительство санатория для больных туберкулезом, а с января 1930 г. работал на авторемонтном заводе («АРЕМЗ»). Здесь первые полгода он был нормировщиком, а когда сдали нервы (тяжелое это дело – постоянно снижать расценки), перешел в токари. Работая в инструментальном цеху, он получал 400 рублей, а директор завода – «партмаксимум» (250 руб.). И вот такую, вполне обеспеченную жизнь, Яков решил резко изменить, как только в фабзавкоме ему предложили поступать в морское училище.

В мае 1931 г. он в числе 1000 кандидатов (!) от Московской комсомольской организации отправился в Ленинград – в Военно-морское училище им. М.В. Фрунзе. Ехали в «теплушках» два дня. Колонну прибывших в город на Неве отвели на площадь Труда – в помещения флотского экипажа. Зачислению предшествовали медицинская и мандатная комиссии. Последняя отсекала «неблагонадежных» – к примеру, ни одного из 15–20 эстонцев не приняли. В результате отбора осталось 3–4 сотни достойных. Рабинович оказался в их числе. Он стал курсантом подводного отдела и вместе с новыми товарищами начал осваивать строевую и огневую подготовки, изучал уставы. Ему, любившему порядок, всё это было не в тягость: ещё во время учёбы в Одессе, в период летних каникул, ему приходилось и маршировать, и стрелять из «мелкашки». В редкие же свободные минуты Яков с удовольствием изучал книгу Людвига по парусному делу – ведь впереди было «оморячивание» новобранцев.

Наконец всех новобранцев отправили в плавание по Финскому заливу на двух парусных шхунах – «Учебе» и «Практике». Яков попал на шхуну «Учеба», которой тогда командовал капитан Михайловский.

При знакомстве капитана с будущими моряками Яков рассказал ему о своих походах на «дубке», и Михайловский назначил Рабиновича старшим рулевым. Впрочем, авторитет не приходит с назначением – его необходимо заслужить. Это очень скоро Якову пришлось осознать. Вместо ежедневной утренней зарядки курсанты должны были перебираться по вантам через марс на другой борт шхуны. Старший рулевой Рабинович был достаточно неуклюж, делал это медленно и вызывал тем самым насмешки своих товарищей. Но в конце концов натренировался...

50 суток на шхуне оказались хорошей школой для первокурсников, после чего их перевели на учебный корабль «Комсомолец». Лишь через сорок дней пребывания на нем «оморячивание» закончилось, и они вновь оказались в старых стенах бывшего Морского корпуса. Преподаватели училища были прекрасными людьми, высокообразованными офицерами дореволюционной закалки, старавшимися сохранить традиции русского флота. А среди своих товарищей по учебе у Якова вскоре появились друзья. Самым близким из них стал Глеб Пархоменко (он погиб во время Таллинского перехода кораблей КБФ в 1941 г.). В общем, учиться бывшему нормировщику и токарю было интересно.

В мае 1932 г. Рабинович был принят в члены ВКП(б) и после первого курса отправился выполнять партийное поручение. С двумя товарищами он проехал на пароходе от Сталинграда до Астрахани. Делая остановки в приволжских городах, они рассказывали об училище и флотской жизни. «Полпредов» всюду встречали с почетом и кормили в райкомовских столовых. В результате в тот год в Ленинград приехало около 1000 волжан, пожелавших стать моряками. Эта активность Якова не прошла бесследно: через год он стал секретарем парторганизации штурманской группы подводного отдела...

Запомнился Рабиновичу и двухдневный шлюпочный поход на шестивесельных «ялах» из Усть-Луги в Кронштадт, после которого участников похода принял сам начальник Морских Сил Балтийского моря Л.М. Галлер.

В период учебы Яков Борисович проходил практику на трех подводных лодках: в 1933 г. – на «Пантере» и недавно построенной «Д-2» («Народоволец»), а в следующем году – перед выпуском – на «А-4» (Черноморский флот).

На «А-4» Рабинович и начал службу – с сентября 1934 г. – в должности штурмана. Он был пытливым офицером, всегда стремился пойти в море. В июле 1935 г. молодой подводник даже оказался в Стамбуле, придя туда на крейсере «Червона Украина», которой тогда командовал Н.Г.Кузнецов. Правда, схода на берег не было...

С декабря 1935 г. по ноябрь 1936 г. Яков Рабинович учился на специальных курсах командного состава в Ленинграде, откуда уже лейтенантом (недавно учреждённое звание было ему присвоено 14 марта 1936 г.) вернулся на Черное море, где стал дивизионным штурманом. Рабинович вновь стремился в море на «АГ»-шках и на «щуках», чтобы, набрав богатый опыт, успешнее двигаться по служебной лестнице – ведь ему уже было 27 лет. Поначалу это удавалось. В феврале-апреле 1937 г. он даже замещал флагманского штурмана бригады. Впереди была интересная служба, но 10 июня 1937 г. лейтенант Рабинович был... арестован. После длительного следствия его осудили по ст. 58-10, ч. 1 УК РСФСР на 3 года. За что же он пострадал? Как писал Яков Борисович впоследствии, в 1929 г. один из товарищей оставил у него дома, в Москве, пакет, обещая вечером того же дня его забрать, но так и не пришел. Через месяц Яков вскрыл пакет и обнаружил там «троцкистскую» литературу, которую не замедлил выбросить. И как-то однажды, уже на ЧФ, поведал об этом в кругу товарищей. Этого оказалось достаточно, чтобы оказаться за решёткой...

«Троцкиста» Рабиновича заочно исключили из партии, лишили воинского звания. Повезло, быть может, в одном: он отбывал срок не на Колыме, а в исправительно-трудовых колониях Севастополя (№ 4) и Симферополя (№ 2). Но, вероятно, это случилось потому, что «дело Рабиновича» несколько раз отправляли на доследование, а трибунал состоялся... в 1940 г., за месяц до истечения срока, объявленного в приговоре.

В заключении Якову пригодились технические навыки и знания, полученные в юности. В Севастополе Рабинович работал техноруком чугуно-литейного завода, а в Симферополе – главным механиком фабрики. Ему запомнилось, что в Севастополе за ремонт мощного винтового пресса он получил премию – 60 рублей. В Симферополе баню починил – и снова премия. Однажды даже сконструировал... автомат, чертежи которого отправили в Москву. Но что с ними было дальше, Рабинович так и не узнал.

10 июня 1940 г. его освободили, но до конца года он продолжал работать на той же фабрике в качестве вольнонаемного главного механика, так как нужно было закончить сооружение прядильной машины «Ватер» на 100 веретен.

Зимой Рабинович поехал в Москву, в Наркомат Морского флота, искать работу, поскольку прощаться с морем не хотелось. Поначалу там встретили хорошо: предложили должность капитана-наставника Балтийского государственного морского пароходства. Но наличие судимости резко охладило пыл кадровиков торгового флота. Пришлось бывшему офицеру Рабиновичу ехать в Лугу (ближе 100 км к Ленинграду жить не разрешалось) и в марте 1941 г. устроиться техноруком в артель при чугуно-литейном заводе «Металлист». Артель была в долгах, но опытный и энергичный Рабинович сумел так организовать работу, что долги артели вскоре были погашены.

В июне 1941 г. грянула война... Якову Рабиновичу она... помогла. Помогла снова встать в строй защитников Родины и вернуть себе честное имя.

В начале июля 1941 г. вместе с рабочими он закопал наиболее ценные вещи (моторы, «дюраль»), составил план тайника и поехал в Ленинград. Из отдела кадров флота Рабиновича отправили в 1-й флотский экипаж. Там его переодели в форму (без знаков различия), а утром следующего дня уже в Кронштадте он получил назначение – штурманом в дивизион охраны водного района (ОВР) в Лужскую губу, в военно-морскую базу «Ручьи».

Базой ОВРа служил колесный пароход «Яуза». Рабинович вместе с механиком посменно дежурили, пропуская через противолодочное заграждение корабли. На низкобортном катере «КМ» приходилось всю ночь стоять у входа в сеть. Вот как об этом вспоминал сам Рабинович: «...Я ложусь на нос катера лицом к воде, на катере подходим к сети, я нащупываю ее и вдоль нее подвожу катер ко входу в сеть. Увидев силуэт корабля, матрос “ратьером” запрашивал “свой-чужой”, и тогда запускали корабль». Ночи были холодные: через пару недель Рабинович заболел плевритом и с температурой 40 градусов попал в лужский госпиталь, а оттуда – в Петергоф. Навещали его там будущая супруга – художница Лидия Федоровна Фролова-Багреева, а также В.К.Кетлинская, писательница, автор романа «Мужество» (по словам Рабиновича, с ней он познакомился еще в Москве, в конце 1920-х годов, когда она была женой художника Е.А. Кибрика, двоюродного брата его матери).

Обстановка под Ленинградом осложнялась, и 27 августа 1941 г. (в день рождения Рабиновича) всех ходячих больных выписали. В экипаже была огромная очередь ожидавших назначения моряков, и матрос-«кадровик», справившись у Рабиновича о наличии квартиры, велел ему приходить через 10 дней. Краткосрочный отпуск оказался не лишним, так как Яков Борисович еще не вполне выздоровел...

Матрос не обманул: в указанный день вручил предписание. Рабинович снова отправился в Кронштадт. Там некоторые офицеры – а было их множество! – ждали назначения по месяцу. Но «командир запаса» Рабинович уже на следующий день стал штурманом отдельного дивизиона сторожевых кораблей ОВРа (а через две недели – начальником штаба).

В сентябре-декабре 1941 г. Рабинович участвовал в 4-х походах на Ханко. Из 4-го похода пришлось вернуться в Кронштадт – был декабрь, и Финский залив сковало льдом. По ходатайству начальника ОВРа КБФ Ю.В. Ладинского за эти походы Рабиновичу присвоили звание «капитан-лейтенант» («старлеем» он так никогда и не был), а 17 февраля 1942 г. наградили орденом Красной Звезды.

https://pamyat-naroda.ru/heroes/

Чуть раньше – 6 февраля – он женился. Из Кронштадта в Ленинград Рабинович ездил так: на мотоцикле с матросом до Лисьего Носа, а оттуда – на попутной машине (с трупами или ранеными).

Зимой же – с разрешения Ладинского – в здании училища им. Фрунзе Рабинович организовал курсы по повышению квалификации штурманов ОВРа, взяв в помощники Г.Елизарова и еще 2–3-х наиболее подготовленных офицеров. Каждая смена (всего их было три) продолжалась 20 дней. В итоге аварийность кораблей, высокая летом 1941 г., значительно уменьшилась...

Рабинович был двужильным: ни от чего не отказывался, служил на совесть. В 1942 г. его контузило на ТЩ-34. Несмотря на это, в том году Яков Борисович провел в море 155 суток. Он имел большой боевой опыт и 2 февраля 1943 г. был назначен флаг-штурманом ОВРа Кронштадтского морского оборонительного района. Полтора месяца спустя Рабинович стал капитаном 3 ранга.

Ладинский ценил своего флаг-штурмана и пытался его... беречь. Однажды отправил в госпиталь с наказом: «Cпи, ешь, подлечись». Но через два дня пожаловал сам: «Срочное задание, кроме тебя выполнять некому...» 3 июля 1943 г. Рабиновича наградили медалью «За оборону Ленинграда», а через месяц он был вторично контужен при подрыве на мине БТЩ-210.

3 ноября того же года флаг-штурман подал своему начальнику рапорт, в котором просил ходатайствовать о снятии с него судимости. Ладинский дал рапорту ход, но решения пришлось ждать долго...

29 января 1944 г. Рабинович стал кавалером ордена Отечественной войны 2-й степени, а через 5 месяцев, когда линия фронта переместилась на запад, он был назначен флаг-штурманом ОВРа Таллинского морского оборонительного района. 21 октября последовало новое назначение – Рабинович стал помощником флаг-штурмана КБФ.

31 марта 1945 г. в Таллине Военный совет КБФ принял следующее решение: «Учитывая безупречную службу... и имея в виду ходатайство командира ОВРа КБФ... на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 12.12.1941 г. снять судимость с капитана 3 ранга Рабиновича Я.Б.» Сразу после окончания войны, 14 мая, он был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени, а позднее получил медали «За боевые заслуги» и «За победу над Германией».

Но полоса удач скоро закончилась. 11 июня 1945 г. Яков Борисович был перемещен на должность штурмана отдела подводного плавания КБФ: он все еще не считался кадровым военным да к тому же был беспартийным...

Осенью 1946 г., последовав совету Н.Ю. Рыбалтовского, Рабинович поступил на штурманское отделение гидрографического факультета ВМА кораблестроения и вооружения им. А.Н. Крылова. В апреле 1947 г. Яков Борисович стал капитаном 2-го ранга. Он учился с твердым желанием занять после окончания академии должность флаг-штурмана одного из двух флотов (4-го или 8-го ВМФ), на которые был разделен КБФ. Поддержку с назначением обещал и главный штурман ВМФ И.Г.Иванов, с которым Рабинович познакомился во время обороны Ленинграда.

Но незадолго до выпуска Иванов приехал из Москвы с плохими вестями – кандидатура Рабиновича (беспартийного еврея) не «проходила». Он предложил ему идти в 1-е Балтийское военно-морское училище. Так, в ноябре 1949 г. капитан 2-го ранга Рабинович стал старшим преподавателем кафедры навигации этого училища.

Летом следующего года Рабинович был в Севастополе – руководил практикой курсантов. А когда он в сентябре вернулся в училище, то его ознакомили под роспись с приказом о назначении... флаг-штурманом отряда учебных кораблей на Дальнем Востоке. Шел период энергичной борьбы с «космополитизмом» и, как впоследствии вспоминал Рабинович, «всех, кто воевал на Балтийском флоте и был евреем, отправляли на Дальний Восток, на Камчатскую флотилию». Тогда тайные пружины подобных решений еще не были ясны, и Рабинович поехал в Москву. Там выяснилось, что «отряд учебных кораблей» уже давно расформирован, но столичный «кадровик» целый месяц тянул с решением вопроса о назначении. Наконец спросил: «Хочешь на Север?»

30 октября 1950 г. Рабинович был назначен штурманом аварийно-спасательного отдела Северного флота, а 24 ноября он уже вышел в море на спасательном судне «Хибины». В промежутке между этими двумя датами (15 ноября) он был награжден вторым орденом Красной Звезды – «за выслугу лет».

Плавать на Севере пришлось много. Да и задания были сложные, связанные с риском. Однажды Рабиновичу приказали организовать буксировку из Мурманска в Архангельск шести торпедных катеров, которые в годы войны передали на Северный флот по «ленд-лизу» американцы. Теперь же эти катера необходимо было вернуть хозяевам. Операция оказалась непростой: в пути караван попал в шторм, который пришлось пережидать в одной из бухт. Но «задание Родины было выполнено». Катера же позднее, как вспоминал Яков Борисович, были затоплены американцами за Горлом Белого моря, поскольку им они были не нужны, но и советскому флоту их оставлять не хотели...

Опытного специалиста привлекали и к проводкам судов по западной части Севморпути (от Архангельска до Тикси): 28 февраля 1952 г. он был назначен штурманом Экспедиции особого назначения (ЭОН-62) «c сохранением оклада по прежней занимаемой должности».

Но в службе не все было гладко. В 1951 г. на одном из семинаров по марксистско-ленинской подготовке в своем докладе Яков Борисович «привел ряд неправильных толкований». Через год, вернувшись из арктической экспедиции, критически высказался «о развитии Северного морского пути». Таким образом, он проявил себя «незрелым» офицером, и командование решило, что Рабинович «продвижению по службе не подлежит». Конфликт на почве «политики» разрешился следующим образом: 3 октября 1953 г. он был назначен начальником военно-морской инспекции судового надзора Управления вспомогательных судов тыла СФ. Но выводы аттестации Рабинович обжаловал...

28 января 1954 г. командующий СФ адмирал А.Т. Чабаненко утвердил изменения в решение аттестационной комиссии флота. При этом отмечались «тенденциозность и неправильные заключения» начальника аварийно-спасательной службы.

«Аттестационная реабилитация» позволила представить Рабиновича на вышестоящую должность, но уже вне оргштатных структур СФ. Предложение, по словам Якова Борисовича, исходило от командующего флотом. 2 марта 1954 г. он был назначен начальником военно-морской кафедры Мурманского высшего мореходного училища Министерства промышленности продовольственных товаров. Это училище (ныне Мурманский государственный технический университет) оказалось последним местом службы Якова Борисовича. В 1956 г. он стал капитаном 1-го ранга, а 18 января 1961 г. закончил службу в должности начальника учебной части – старшего преподавателя военно-морской кафедры. Рабинович был уволен из кадров ВМФ по болезни на основании закона «О новом значительном сокращении ВС СССР» от 15.01.60 г. Календарная выслуга Рабиновича составила более 25 лет, льготная – почти 39 лет, а за годы службы он прошел на различных кораблях и судах более 96 000 миль!

...Два последующих года Рабинович читал мореходную астрономию и девиацию в своем училище, а затем перебрался в Ленинград. Здесь бывший начальник Главного гидрографического управления ВМФ Я.Я. Лапушкин помог ему с трудоустройством. Он порекомендовал «хорошего штурмана Рабиновича» в ЦНИИ Морского флота, и следующие восемь лет Яков Борисович работал там заведующим редакционно-издательским сектором. Одновременно он некоторое время читал «маленький курс истории мореплавания» в Институте водного транспорта. В начале 1970-х годов Рабинович работать прекратил. Но связи с флотом и морем он не утратил до конца своей жизни.

...Еще в 1965 г. Яков Борисович был избран председателем секции библиофилов Ленинграда. Это не было случайностью. Книги (на морскую тематику) он начал собирать еще в 1931 г., как только стал курсантом училища. Однажды даже, когда у него не было денег для очередной покупки, Яков попросил в долг у... начальника училища А.Н.Татаринова. И тот помог ему...

За 66 лет Яков Борисович собрал уникальную морскую библиотеку, насчитывавшую почти 18 тысяч (!) книг и журналов. В ней было около 1000 антикварных изданий (в частности, два десятка петровских и десяток более старых), около 1000 редких книг, несколько тысяч журналов. (К примеру, «Морской сборник» Рабинович выписывал более полувека). Многие антикварные издания были заключены в великолепные переплеты, более пятисот книг Рабинович отреставрировал сам. Сотни книг имели экслибрисы, автографы, дарственные надписи, интересные маргиналии.

Свою библиотеку Рабинович разделил на 16 основных и 3 дополнительных отдела. Вот некоторые из них: 02 – история мореплавания и судостроения; 05 – история военно-морских флотов, морских войн и сражений; 08 – морское оружие и его история; 11 – справочные издания: энциклопедии общие, морские, военные, словари, справочники; 12 – мемуары; 13 – персоналии; 14 – маринистика. В этом уникальном собрании есть книги на русском, украинском, немецком, чешском, английском и немецком языках. На большинстве книг – экслибрис Рабиновича работы ленинградского художника Б.В. Георгиева с изображением парусника, секстана, вымпела (ленточка и книга). На экслибрисе надпись: «Из книг РЯБ».

Яков Борисович особенно гордился практически исчерпывающей коллекцией описания русских кругосветных и дальних плаваний. Непреходящей ценностью он считал – и не без основания – 17-томные «Материалы для истории русского флота» (изд. 1865–1904 гг.), 13-томный «Общий морской список» (изд.1885–1907 гг.). Или взять уникальную «Арифметику» Магницкого (1703 г.) – первый учебник «Навигацкой школы», или «Книгу Устав морской» (1720 г.)...

Каждый, кто знал о библиотеке Рабиновича и его лично, считал своим долгом преподнести собирателю свою новую книгу или журнал с опубликованной статьей, и потому собрание морской литературы росло день ото дня. А был и такой случай: осенью 1996 г. один человек, которого Рабинович не знал, передал ему пакет. В нём оказались книги, изданные в Воронеже к 300-летию Российского флота. От кого их передали, Рабинович так и не узнал...

Преклоняясь перед памятью замечательного морского офицера и историка флота Александра Петровича Соколова (1816–1858), составившего первую русскую морскую библиографию, Яков Борисович назвал свою библиотеку его именем. (К слову, Рабинович, который не раз в своей жизни страдал как «космополит», всегда стремился подчеркнуть, что первым в России совершил кругосветное плавание русский моряк Ю.Ф. Лисянский, пришедший в Кронштадт на две недели раньше своего начальника – немца И.Ф.Крузенштерна).

Заметим, что Яков Борисович долгое время не имел специального помещения для хранения книг и журналов, которых становилось всё больше год от года. Квартира № 1 в доме 44 по улице Фурштатской, где он проживал вместе с супругой, была коммунальной. Когда одна из комнат в квартире освободилась, районные власти, по просьбе собирателя, нашли возможность предоставить её для уникальной коллекции. В середине 1990-х годов струганые и некрашеные полки с морской библиотекой стояли вдоль всех стен обеих комнат (до потолка высотой 3,5 метра), особо ценные хранились в специальном шкафу, а недавно приобретенные лежали стопками прямо на полу – до тех пор, пока Яков Борисович не заносил их в каталог. А сделать это ему было непросто из-за значительной потери зрения. Сам коллекционер размещался в меньшей комнате на небольшой тахте.

С 1985 г. Рабинович стал почетным председателем секции библиофилов – сказывался возраст. Однако он продолжал оставаться «библиофилом № 1 Российского флота», старался быть в курсе современной жизни моряков, по-прежнему увлекался историей кругосветных плаваний. Якова Борисовича можно было встретить в Военно-морском архиве на ул. Халтурина (Миллионной) и в Публичной библиотеке, где он часто выступал с лекциями по истории мореплавания (последние из них состоялись весной 1996 г. в конференц-зале Российской национальной библиотеки).

Еще в начале 1980-х годов задумался он о том, куда попадут собранные книги в случае его смерти. Сначала он хотел завещать свою библиотеку Военно-морской академии. Но один из знакомых офицеров отговорил: «Там уже есть мемориальный кабинет А.Н. Крылова. Так из него за 10 лет никто ни одной книги не взял». Такое положение вещей Рабиновича не устраивало. Он мечтал о том, чтобы его книги были полезны людям, обогащали их знаниями. Поэтому Яков Борисович обратился в Центральную военно-морскую библиотеку. Там с подозрением отнеслись к «жертвователю-Рабиновичу»: «Посоветуемся с политуправлением...»

И тогда Рабинович отправился в Публичную библиотеку имени Салтыкова-Щедрина (ныне – Российская национальная библиотека). В «Публичке» раздумывать не стали...

Коллекционер Рабинович до самой смерти продолжал пополнять своё собрание, сохраняя ясный ум и живейший интерес ко всему, что касалось Флота, моря и моряков. Он гордился своей последней наградой – медалью «300 лет Российскому флоту» и не боялся смерти. Свой долг Гражданина он выполнил до конца.

11 июня 1997 г. Яков Борисович Рабинович скончался. Тело его было кремировано, а прах – в соответствии с завещанием покойного – был развеян над просторами Балтийского моря. «Морская библиотека имени А.П. Соколова», так же по завещанию, стала одним из фондов Российской национальной библиотеки.

14 мая 2004 г. в Куйбышевском федеральном суде Центрального района Санкт-Петербурга состоялось очередное, 36-е (!) заседание по иску Юрия Владимировича Фролова-Багреева к… Российской национальной библиотеке. Интересы истца представлял его сын, Леонид Юрьевич, ответчика – сотрудник РНБ Сапожников и адвокат (молодая женщина).

В ходе заседания Л.Ю. Фролов-Багреев, по настоянию судьи, ещё раз озвучил требования истца. Истец, племянник вдовы Якова Борисовича Рабиновича, оказывается, ещё в марте 1998 г. затеял судебную тяжбу для того, чтобы отcудить от РНБ 5/6 библиотеки покойного дяди (ни много, ни мало как 12675 изданий, оцененных в 513 890 рублей!). Он доказывал, что книги принадлежали не только покойному библиофилу, но и его супруге, Лидии Фёдоровне.

Во время заседания сотрудники библиотеки были обвинены в том, что способствовали утрате многих книг из коллекции Рабиновича. Это, по словам Л.Ю. Фролова-Багреева, стало одной из причин, по которой истец хочет иметь у себя большую часть «Морской библиотеки имени А.П.Соколова»…

«Битва за наследство» Я.Б. Рабиновича завершилась в апреле 2005 г. проигрышем РНБ. По решению суда библиотека должна была вернуть истцу сумму в размере 505 тыс. 41 руб. Вместо денег РНБ передала Ю.В. Фролову-Багрееву 1649 книг, в основном, дореволюционных, в том числе и редких изданий (дублетов).

…Урок этой скандальной и печальной истории весьма простой: дарители и библиотеки (музеи, архивы) должны скрупулезно оформлять все юридические документы, чтобы впоследствии ловкие наследники библиофилов (и других коллекционеров) не отсудили уникальные собрания в свою пользу.

В кн.: Смирнов В.Г. «Буду стараться быть